btw что меня страшно печалит в 11-м докторе, помимо очевидного, - это его вечные опоздания и его новая тардис не того цвета
ещё одно печальное (и пафосное) - вокруг становится всё меньше странностей. т.е. это даже не только с моим меняющимся восприятием связано, конечно - просто в последние несколько лет абандон окультуривается, потихоньку исчезают бедненькие и поганенькие места, которые существовали непонятно как и на какие деньги (и которые очень легко было любить), всё чаще чувствуешь себя неуместно (хотя вроде бы с годами я стала выглядеть чуть приличней - изнутри мне так кажется, по кр мере). грустно, что я не хранила и не храню фотографии, да и никогда особенно не фотографировала на память, а на собственные воспоминания потом надеяться не придётся окраины от нас уходят, одним словом
Вы знаете, как это бывает: сначала ты пишешь курсовую, а через три часа обнаруживаешь себя за чтением увлекательной статьи про трансвестизм, а потом и вовсе на сайте о кино. Сайт, кстати, великолепный.
"Asarotos oikos" - в переводе с древнегреческого "неприбранный дом" (греч. asárotos oíkos - "неподметённая комната"). Так называли популярный в античности тип мозаичной декорации столовых комнат: из мельчайших кусочков мрамора и полудрагоценных камней на полах выкладывались натюрморты из тронутых человеком и временем продуктов и приборов для трапезы. Самый знаменитый пергамский мозаичист Сoз (около 250-150 гг. до н. э.) во дворце пергамских царей набрал великолепную мозаику, где благодаря теням от предметов возникает иллюзия ее реальности. На ней показаны объедки, разбросанные по полу после роскошного обеда: рыбьи скелеты, куриные кости, раковины, орехи, остатки виноградных гроздей и уже подбирающегося к этому "богатству" мышонка.
словарь английского (британского) произношения howjsay.com озвучены не только слова, но и некоторые ходовые сочетания + куча разговорных тикети-факети-бу, на которые лингво озвучку не даёт
и выпечка Я очень давно о ней не писала. Некоторые рецепты не выкладывала сюда вот уже как несколько месяцев. Некоторые просто забыла. Скажу честно: я часто сочиняю кексы и маффины, не отходя от плиты, с пирогами-пирожками-печеньем абсолютно та же история. Ингредиенты берутся на глаз, по субъективному ощущению, что столько тесто возьмет, а столько нет. Кое-что наполовину повторяет более старые варианты блюд. Поэтому некоторые рецепты того, что на фото, я просто не вспомню, а а некоторые повторять дважды не хочется. Но тем не менее.
Начнем с моей абсолютной кулинарной гордости - песочные пирожные с карамелью, грецкими орехами и шоколадным крем-ганаш. Не любите карамель или не хотите с ней мучиться - заполните тарталетки шоколадным кремом полностью. Крем потом я делала не только из темного шоколада, но и из белого, добавив в него лимонный сок и украсив сверху цедрой. Получились прекрасные лимонное пирожные. Но главное - в старом растрепанном Food & Travel я нашла подсказку, с которой мое сладкое рубленое песочное тесто для тартов, тарталеток и пирожных больше никуда не сползает и не растекается. Сахар заменяется небольшим количеством сахарной пудры.
как сделатьДля теста: 120 г масла, холодного Стакан муки 3 столовые ложки сахарной пудры 1 желток пара столовых ложек воды
Для карамели: 50 г масла 100 г сахара 100 г жирных сливок (23%)
Для крема: Плитка черного шоколада 200 г жирных сливок (23%) 50 г сливочного масла
+пол-стакана грецких орехов и еще немножко для украшения
Готовим тесто: рубим холодное масло ножом, щедро пересыпая мукой и сахарной пудрой, пока смесь не станет напоминать крупные масляно-мучные крошки. Либо рубим масло с мукой и сахарной пудрой в блендере. Не переусердствовать! В блендере хватит всего пары-тройки "бдыщ". В получившиеся крошки добавляем желток, разболтанный с парой ложек ледяной (это важно!) воды. Вмешиваем. Суховато - еще ложка-другая воды. Но тесто не должно напоминать сметану или быть влажным. Оно должно быть немного сухим. Когда вы соберете его руками, оно слепится в ком. Хорошо слепите ком, старательно. Замотайте в пищевую пленку и уберите в холодильник на полчаса-час.
Готовим карамель: сахар растапливаем на среднем огне с маслом, пока не потемнеет, аккуратно вливаем горячие (!!!) сливки, размешиваем, ставим остывать. Грецкие орехи рубим ножом - не в порошок, как на картинке. Всыпаем все в карамель, оставив немножко для посыпки, орехово-карамельную смесь размешиваем.
Вынимаем тесто из холодильника, разминаем (не нужно раскатывать!!!) и аккуратно лепим пальцами из него корзиночки. То есть, облепляем тестом заранее смазанные маслом формочки. Дно у корзиночек надо наколоть вилкой в нескольких местах, чтобы выходил воздух. Печем при температуре 180 градусов приблизительно 20 минут.
ВАЖНО: ДАЕМ ВСЕМУ ОСТЫТЬ, чуть теплым может быть только шоколадный крем
Готовим шоколадный крем: разогреваем сливки, разламываем на кусочки шоколад. Вливаем пол-чашки очень горячих сливок, хорошо мешаем до полного растворения шоколада, доливаем остальные пол-чашки и добавляем кусочек масла, который тоже вмешиваем в крем.
Собираем корзиночки: нижний слой - карамель с орехами, верхний - крем-ганаш, сверху посыпаем орешками.
Готово!
Или вот, например, торт, который я делала в подарок на Новый Год человеку, знающему меня с того момента, как мне 2 года исполнилось.
Ореховый торт-маскарпоне. Секрет здесь - в сочетании очень нежного (не побоюсь этого слова, хотя за него кулинарное сообщество запинывает сапогами времен Сервантеса) крема, хрустящих орехов (да, я люблю грецкие орехи и еще больше я люблю добавлять их в сладкую выпечку) и пряного вкуса теста. Если вы не хотите заморачиваться с очень сложными вкусами, муку здесь вы можете заменить на пшеничную, но я отвечаю вам, что с ржаной будет только вкуснее. Ржаная вообще прекрасно подходит к сладкой выпечке, особенно имбирной и коричной. У меня она уже была в кексе с грушей (к слову, очень похожий рецепт) и в плюшках с вареньем. Разница между коржами для этого торта и кексов в том, что они плотнее. Кекс - он весь влажный, сочный. В нем груша. Орехи в нем только оттеняют эту влажность и сочность. В коржи вы кладете больше муки.
Несмотря на кажущуюся хитрость ингредиентов, торт сделать гораздо легче, чем пирожные. А уж эффекту-то, эффекту...
2 стакана ржаной муки (без горки) 300 г сахара 120 г несоленого сливочного масла 4 яйца 200 г кефира/питьего йогурта стакан грецких орехов 2 столовые ложка специй масала, перемолотых в порошок/смеси для chai latte (я беру в "Кофейной Кантате) (да, это мой секрет фирмы в ржаном кексовом тесте, вы можете смириться) 2 чайные ложки разрыхлителя вощеная бумага для выпечки/сливочное масло Корица и ванильный сахар в том количестве, в котором вам нравится
Для крема: 300-350 г маскарпоне 100 г сахарной пудры
Для посыпки: горсть грецких орехов и корица по вкусу
Муку перемешиваем с разрыхлителем, специями, сахаром, ванильным сахаром. Добавляем растопленное масло, яйца, кефир. Все тщательно размешиваем. Орехи рубим, добавляем в тесто, за ними - корицу и ванильный сахар. Духовку разогреваем до 180 градусов. Печем два коржа, по очереди, каждый корж печется 15-20 минут, в зависимости от площади формы. Форма меньше - корж толще - пропекается медленее. Форма шире - корж тоньше - пропекается быстрее.
Коржам даем полностью остыть.
Аккуратно перемешиваем маскарпоне с сахарной пудрой. А) для такого дела лучше взять глубокую миску, сахарная пудра - сыпучая штука и легкая, летит во все стороны. Б) НЕЛЬЗЯ ВЗБИВАТЬ МАСКАРПОНЕ. Нельзя. Нельзя. Нельзя. Он превращается в противную жижу. И на горячие коржи его класть нельзя по той же причине.
А дальше все, как на уроке домоводства в школе. Промазываем кремом между коржами и щедро смазываем их сверху.
Орехи для посыпки мы рубим вместе с корицей, обсыпая ей в процессе. Затем рассыпаем их по поверхности торта. Я бы предложила немного перемешать, чтобы они слегка incorporated в крем: во-первых, это красиво выглядит, а во-вторых, очень вкусно - сладкому маскарпоне тут же добавляется коричная нотка.
Готово!
Также в программе:
Хэллоуинские капкейки с зомби; на основе моих ванильных с черным шоколадом, но крем шоколадный, а в тесто помимо всего добавлен ирис. Зомби лепила из марципана, как и тыковки. Марципан для тыковок пришлось красить самой потому, что не нашла оранжевый в "Азбуке".
Bчера мы готовили яблочный пирог по новому рецепту и это сааамый простой рецепт яблочного пирога, известный мне) проще некуда)) 1. готовим тесто: 3 желтка + 3/4 ст. сахара размешиваем, добавляем 200 г размягченного сливочного масла + 1 стакан муки (250 г) по необходимости можно добавить больше муки, если тесто недостаточно эластичное) выкладываем тесто в любую, выбранную вами форму, предварительно смазанную сливочным маслом, ах да, желательно делать бортики из теста, чтобы взбитые белки сверху не вылезли) 2. берем яблоки (в моем случае 3 яблока, сколько вы добавите, выбирать исключительно вам)) режем на дольки, выкладываем на тесто, посыпаем корицей (этого можно не делать, просто я люблю корицу)) ставим в нагретую духовку, выпекаем при температуре 180 градусов выпекаем примерно 15-20 минут, а в это время... 3. ....взбиваем 3 белка с 3/4 ст. сахара до устойчивых пиков, немного можно капнуть лимонным соком) заливаем белки на наши яблоки с тестом и выпекаем еще 15-20 минут до образования хрустящей корочки ) ну только не сильно хрустящей, не переусердствуйте)))
www.linguee.ru бесценный ресурс для переводчиков. находит много-много примеров употребления слова или выражения в обоих языках поиск идёт по двуязычным сайтам международных организаций, турагентств, магазинов одежды-мебели-техники, самых разных производителей и, по-моему, даже по выложенной в открытый доступ литературе
Привычки, благодаря которым ты станешь лучше! 1. Учите по 5 новых иностранных слов. 2. Каждый день прибирайтесь в своей комнате, выкидывая ненужный хлам. 3. Протирайте лицо замороженным отваров ромашки 4. Напрочь откажитесь от фаст-фуда. 5. Делайте утреннюю зарядку.
6. Каждый день засыпать и просыпаться в одно и то же время. 7. Завтракайте, обедайте и ужинайте тоже в одно время — организм скажет вам за это спасибо. 8. Спите не менее 8 часов. 9. Экономьте деньги. 10. Думайте только о хорошем — всё обязательно сбудется!
11. Выпивайте стакан кефира на ночь. 12. Ополаскивайте ноги холодной водой — это тоже своего рода закаливание. 13. Сидите в интернете не более часа в день. 14. Фотографируйте каждый свой летний день. 15. Начните бегать.
16. Купите обруч и занимайтесь хотя бы по 15 минут в день. 17. Улыбайтесь чаще. 18. Откажитесь от нецензурных выражений и слов-паразитов. В общем, следите за своей речью. 19. Делайте по одному маленькому доброму делу каждый день. 20. Учите красивые, вдохновляющие вас стихи.
21. Ходите прямо. Следите за осанкой. 22. Откажитесь от всевозможных вредных привычек. 23. Медитируйте — просто расслабьтесь, включите приятную музыку, не думайте ни о чём. 24. Узнавайте что-нибудь новое каждый день. 25. Читайте. Хотя бы по 10-15 страниц ежедневно.
26. Уделите хотя бы час в день своим родителям. 27. Говорите людям приятные слова и комплименты. 28. Выпивайте в день не менее 1500 мл. воды. 29. Старайтесь каждый день кушать фрукты, овощи, ягоды. 30. Заведите дневник своих успехов.
ещё один крик гуманитарной души помимо sexycodicology (скачки на улитках и отвисшие яйца в старых рукописях) и нимфоманских признаний о семье романовых
Я стараюсь запомнить: от порога, выкрашенного в темно-синий, до двери из осины – 5 шагов; от Мала-Страны до Карлова моста – 5 минут пешком, стук каблуков рассыпается мелочью по брусчатке, я перебираю медные монетки в кармане; от Карлова моста до холодной воды – 5 метров, и Ангел-А не потянет тебя за рукав; от счастливой жизни до осознания полной безнадежности существования – 5 букв.
Этим пяти буквам меня учит преподаватель по истории, который расскажет мне о существовании и других страшных слов, все из них на «-ция»: «деформация», «экзальтация», «экзистенция» - они никогда не понадобятся при жизни, но зато дают чувство глубокого удовлетворения от осознания собственного неизмеримого интеллекта. Ему двадцать четыре, у него профиль Бога, он говорит мне: «Поступайте на исторический, там нужны люди с обостренным чувством справедливости. Создадите свою историю», - и сразу же после этого мнет в руках платок с анаграммой и смотрит в окно: «А вообще, не поступайте никуда. Никуда не идите. Все это так бессмысленно, так тщетно…». Так выглядит мотивация в мои пятнадцать лет.
well, boyЯ позволяю противоположным чувствам разрывать себя: вот я вижу в себе потенциал стать великим писателем, а вот я примеряю шапочку кассира и учусь быть вежливым; вот я репетирую походку на красной ковровой дорожке, а вот я обнимаю швабру и фотографируюсь с ней на телефон, пытаясь запечатлеть, как я буду выглядеть через десять лет. Я полон каких-то чаяний и надежд, которые решительно втаптываются в грязь отчаяния и безысходности в понедельник, среду и пятницу на первой, второй и третьей паре соответственно.
Этот юноша, в котором я потом узнаю абрис Грегора Замзы, опирается рукой о парту и, вглядываясь в прекрасное будущее где-то выше наших голов, говорит: «Война… Война никогда не закончится», - хлопает по столу и поворачивается к карте, криво висящей на доске. - На самом деле, - он растирает замерзшие кисти и смотрит что-то в своем конспекте, - на самом деле, ребята, учить историю – это учить чужие трактовки. Ходить по замку, не зная ни кто его хозяин, ни цели вашего присутствия. История – это всего лишь нагромождение дат, событий и людей, из которых, в конечном итоге, получается не самый лицеприятный портрет человечества. Мы все в шаге от катастрофы, вы понимаете? Одном маленьком шаге для человека, и огромном – для человечества, - у него черные глаза, узкие бескровные губы и скулы, о которые можно рассечь руку. Теперь бы я задумчиво протянул: «Да мальчик кафкианец». Тогда я подозревал, что он в шаге от самоубийства. Кто угодно мог бы подозревать его в суицидальных мыслях: здоровый человек никогда бы не надел жакет в оксфордскую клетку и, оставив на прощание фразу, «Нет, мне не холодно», не вышел бы в снегопад.
Ему нужно было заполнить какие-то анкеты о сплоченности группы, а вместо этого мы пили кофе и наугад расставляли цифры («Один – это для дружбы или полного один-очества?»). Он уверял меня, что движение вперед, как и движение в какую-либо другую сторону, - бессмысленно; единственное, в чем есть хоть какое-то зерно рациональности, - наслаждаться происходящим, впитывать то, что имеет к тебе непосредственное отношение. Он чертил мне на салфетке маленький домик, из которого шел дым, и говорил: «Не взрослейте. Не выбирайте университет. Не покупайте книг. Откажитесь от фильмов. Перестаньте слушать музыку». Он говорил: «Чем больше вы узнаете о жизни, тем больше вы расстроитесь». Он смотрел куда-то через мое плечо и по слогам произносил: «Жизнь – сплошное разочарование. Череда дурацких попыток что-то изменить, которые ни к чему не приведут» (его магистерская звучала как «Перспективы восстановления Речи Посполитой в рамках 1772 года», ему ли не знать). И я очень проникновенно спрашивал: «А вы? Вы расстроены?» - он кивал, а потом подпирал щеку рукой и стучал пальцами по обложке книге. «Я очень расстроен. Но я не одинок в этом расстройстве».
На каком-то из уроков он читал кусочек из «Сельского врача», чтобы показать загнивание общества, замкнутость и одиночество человека в двадцатом веке, а потом остановился, закрыл книгу и процедил: «А, к чертям все это…» - и оставшуюся часть урока мы провели в тишине. За окном падал снег; кто-то слушал на задней парте, как Курт Кобейн убеждает продать мир. А я смотрел, как это юноша, отчаявшийся и, тем не менее, невыносимо прекрасный, проводил пальцем по затертой книге с изодранной обложкой и сжимал зубы, стараясь дотерпеть пятнадцать минут до звонка, чтобы можно было спрятаться под столом и уже там погрузиться в полный и беспросветный сплин. В тот же день я купил первый сборник. Это было преступлением. Преступлением против нравственности, против человечества, против светлых историй Бьянки. Это было преступлением против моего преподавателя литературы, который говорил, что мы, последние воины невидимого фронта постмодернизма, должны быть дистантными по отношению к тексту, мы должны не чувствовать, а понимать. Это было аморальным и алогичным: прийти домой, сварить себе кофе, а через час забыть и про кофе, и про то, что я собирался пойти с друзьями в кино, забыть обо всех и о самом себе, и раз за разом повторять его имя, которое за четыре года начнет действовать на меня как наркотик.
Каф-ка. Кашлянье больного туберкулезом; слово, изобретенное вместо того, чтобы бросать на прощание: «И никогда не пиши мне больше, я не хочу тебя знать»; пятьсот вымученных страниц текста. Каф-ка. Искренне не ваш, но и ничей верный друг, который смог выстрадать за весь двадцатый век и даже за пару моих друзей из века двадцать первого. Каф-ка. Два с половиной разговора с отцом за всю жизнь, три несчастные любви, червь болезни, разрастающийся в гнусную пиявку внутри его тела. Каф-ка. У меня были какие-то перспективы: я мог найти нормальную работу, уехать учиться за границу, купить себе новую одежду, даже начать встречаться с кем-нибудь, а Кафка мог лежать горсткой пепла и на этом его вклад в движение в никуда и ограничивался. И мне показалось, что это, в общем-то, звучит разумно: «посмотреть вокруг и впасть в отчаяние, впасть в отчаяние и посмотреть вокруг».
И после этого, желая усугубить свое растущее разочарование в жизни, я поступил на философский факультет. Чтобы узнать больше слов на «-ция». Чтобы овладеть искусством спора при помощи поднятой брови и взмаха руки. Чтобы говорить об Овидии так, словно еще вчера мы смотрели новый трейлер «Шерлока». Но по большей части, я выбрал философский для того, чтобы обосновать расстройство и грусть моего преподавателя истории с помощью большого философского толкового словаря.
Чтобы дать ему шанс увидеть, что после определения слова «отчаяние» в скобках стоит «антоним: радость».
Кафка: метод прочтения. 1. Наблюдения (в других переводах: Созерцание. Оригинальное название: Betrachtung) 2. Кары (оригинальное название: Strafen. В русском издании как сборник не встречается, выглядит обычно как три отдельных произведения: "Приговор", "Превращение", "В исправительной колонии") 3. Сборник "Сельский врач" 4. Замок 5. Голодарь (в других переводах: Мастер пост-арта. Оригинальное название: Ein Hungerkünstler) 6. Америка (в других переводах: Пропавший без вести. Оригинальное название: Amerika (Der Verschollene). Из-за двойного названия в русском переводе чаще встречается исключительно как "Америка", особенно в изданиях после 90-ых). 8. Малая проза + новеллы // Процесс
«Дайте мне атмосферы!» (с) Театра на пленке не существует, это не факт, а имхо, но опять же имхо, очень близкое к факту. И все же сегодня мне на глаза попались сразу два атмосферных «театральных видео», что-то вроде трейлеров к спектаклям:
Жутковато даже на экране. Кто тут еще не смотрел «Франкенштейна» Дэнни Бойла? Вот самое начало поиск Созданием формы, здесь тоже мир, в котором эта форма еще не найдена. Создание есть, а форма, в которой оно будет существовать (ходить на двух или четырех руках, кушать ртом или подмышками и т.д.) еще ищется. Мир в мрачных тонах, лишенный красок, фон черно-белого кино это только подчеркивает. Мир полный неспокойного звука даже в самой умиротворенной тональности. Здесь изначально не будет уютно, но это-то и притягательно.
Paper Theatre Brought to Life with Light: The Ice Book
Это простой трейлер, в нем как такового театра и нет. Но есть ощущение волшебного леса из «Сна в летнюю ночь» )) Даже этот кораблик в финале тоже Сон, тот где лес из электрических лампочек, а зала дворца уходит в океан, «Сон в летнюю ночь» Адриана Нобла (поставленный с Royal Shakespeare Company). И замок тоже Сон, шествие Титании и Оберона в финале, если мне память не изменяет, фильма 1935-го или какого-то не менее лохматого года.
“It’s a temptation for any intelligent person, and especially for perfectionists such as the ancients and ourselves, to try to murder the primitive, emotive, appetitive self. But that is a mistake. Because it is dangerous to ignore the existence of the irrational. The more cultivated a person is, the more intelligent, the more repressed, then the more he needs some method of channeling the primitive impulses he’s worked so hard to subdue. Otherwise those powerful old forces will mass and strengthen until they are violent enough to break free, more violent for the delay, often strong enough to sweep the will away entirely.”